ЛЕНИНГРАДСКАЯ ПАНОРАМА No 10-11 1987
Под знаком Красного Креста.
К РОДНОМУ ДОМУ ВОКРУГ СВЕТА
В. И. КРУЧИНА-БОГДАНОВ

Их осталось уже совсем немного. А было восемьсот. И самому младшему из участников этой почти невероятной истории уже давно за семьдесят.
Шла первая зима после победы Октябрьской революции. Разоренная царским режимом страна переживала гражданскую войну и хозяйственную разруху. В Петрограде паек составляла осьмушка хлеба да иногда полуржавая селедка. Над северной столицей нависла реальная угроза голода.
Чтобы спасти в первую очередь детей, усилиями Советской власти и сохранившихся со старых времен благотворительных обществ начали создаваться «питательные колонии». То были не интернаты или приюты, не учебные или трудовые заведения, а своего рода кооперативы несколько улучшенного питания, существовавшие на средства добровольных пожертвований и взносы родителей.
Весной 1918 года по предложению Наркомпроса, поддержанному Председателем Совнаркома В. И. Лениным, было решено детей-колонистов по возможности вывезти на летние каникулы в более хлебные места, чтобы они могли отдохнуть на лоне природы и подкормиться. И 18 мая 1918 года с Финляндского вокзала на санитарном поезде № 101 в уральский город Миасс отбыла первая большая группа школьников, а точнее—гимназистов и учащихся реальных училищ с педагогами и обслуживающим персоналом в составе около 400 человек. Следом столь же многолюдный второй эшелон отправился 25 мая в Петропавловск-Акмолинский.
На подходе к Челябинску оба оказались задержаны участниками контрреволюционного мятежа, поднятого бело-чехами. Правда, в конце концов безобидные поезда с детьми школьного возраста все-таки отпустили. Но не на запад, а на восток.

Первой колонии удалось достичь первоначально намеченной цели. Она обосновалась в боковом флигеле брошенных солдатских казарм Миасса. Противоположный флигель П-образного здания занимал инфекционный холерный барак, откуда на глазах у ребят один за другим вывозили облитые негашеной известью гробы. Прямо под окнами развер тывались схватки гражданской войны.
Не меньше досталось и второй колонии. Не доехав до Петропавловска, она остановилась в пустовавшем санатории «Курьинские минеральные воды». Поселок, расположенный в 100 километрах к востоку от Екатеринбурга (нынешний Свердловск), не единожды переходил из рук в руки отрядов белогвардейцев и Красной Армии. «Улицы простреливались насквозь,— вспоминала впоследствии одна из бывших колонисток,— а мы прятались под топчанами и с испугом смотрели на солдат, которые ходили по комнатам и штыками поднимали наши матрасы.. .»
Колчаковский фронт окончательно отрезал путь возвращения домой. Положение еще более осложнилось, когда кончились взятые из расчета всего на три месяца летних каникул деньги (по 90 рублей на одного ребенка ежемесячно в советских дензнаках, которые здесь не котировались на рынке), а также продовольственные припасы, одежда и обувь, изрядно подызносившиеся и далеко не соответствующие наступившим холодам. А ведь зимовать предстояло в Сибири!
Не увенчалась успехом ни одна попытка комитета родителей оказать минимальную помощь из Петрограда. Вагоны с продовольствием и одеждой перехватывались белогвардейцами.
Педагоги-воспитатели делали все возможное и даже невозможное, чтобы спасти и сохранить детей. Когда стало особенно трудно, решили разбить колонии на мелкие группы и рассредоточить по разным городам, надеясь тем самым облегчить их снабжение с помощью местных властей. Из Миасса колонисты разъехались партиями в Петропавловск, Курган, Тропик и Уйскую станицу под Тюменью, а из Курьи — в Тюмень, Ирбит, Томск.
Чтобы хоть как-то прокормиться, старшие ученики нанимались батрачить преимущественно в кулацких хозяйствах уральских казаков. Пытались подрабатывать платными концертами самодеятельности, благо они оказались единственным развлечением в захолустных городах и местечках. Порой доходило доготовности просить милостыню или даже прихватывать, что плохо лежит. Местные власти в просьбах о помощи обычно отказывали.
В качестве единственно возможного выхода они без обиняков предлагали пустить детей по миру на полное самообеспечение. Нетрудно представить, что их ожидало в глубоком белогвардейском тылу— если не неминуемая гибель, то беспризорность, нищенство, воровство, уголовщина.
Временами казалось, что помощи ждать неоткуда. Но она пришла с совершенно неожиданной стороны.
Гражданская война, развязанная в молодой Советской республике внутренней контрреволюцией, не была бы столь опустошительной, жестокой и затяжной, не поддержи ее иностранная вооруженная интервенция. В том самом мае 1918 года, когда петроградские дети-колонисты покидали родной город, полагая вернуться по истечении летних каникул, в Мурманске одновременно с десантом английской эскадры высадились солдаты с американского крейсера «Олимпия». Немногим позднее, уже с японскими оккупантами вторгся на нашу землю американский корпус численностью до 10 тысяч штыков. История не забыла, как проходила и чем окончилась эта бесславная военно-политическая авантюра.
Но мы помним, что была и другая Америка, решительно заявившая: «Руки прочь от Советской России!» В противовес экспедиционному корпусу интервентов и одновременно с ним на территории нашей страны начал свою филантропическую деятельность американский Красный Крест. Известно, что его флагом прикрывались отдельные проходимцы, бессовестные спекулянты, контрабандисты, агенты шпионско-ди-версионных групп. Но все же, как правило, сотрудники этой благотворительной по замыслу, добровольной организации были искренно и бескорыстно преданы высоким идеалам гуманизма. Притом акцию .практической помощи попавшим в трудное положение колониям петроградских детей в Сибири в годы гражданской войны пресса США по сей день справедливо называет «самой грандиозной спасательной операцией американского Красного Креста».

О том, с чего все начиналось, написал в своих воспоминаниях бывший колонист, ленинградский инженер Ю. Н. Заводчиков: «В конце 1918—начале 1919 годов в отдельных группах обеих колоний, разбросанных по разным городам Западной Сибири, стали появляться какие-то посторонние люди в полувоенной форме иностранных войск, каких немало было на занятой белогвардейцами территории. Они обстоятельно интересовались условиями жизни петроградских детей и вели какие-то поначалу не совсем понятные переговоры с нашими воспитателями».
Незнакомцы оказались инспекторами русских миссий Союза христианской молодежи США и американского Красного Креста, штаб-квартиры которых размещались в Самаре. Выяснив после тщательного обследования бедственное положение голодных, раздетых и разутых, почти безнадзорных детей, случайно попавших из Петрограда за Урал, до которых, по всей видимости, никому из местных властей не было ровным счетом никакого дела, упомянутые организации решили взять их полностью под свою опеку.
Джейн Сван, вдова одного из непосредственных активных участников благотворительной акции американского Красного Креста, англичанина по происхождению Альфреда Свана, воспользовавшись дневниковыми записями и документами из архива покойного мужа, опубликовала в 1949 году статью «Эпизоды из времен Великой Русской Революции. Детские колонии в Сибири», помещенную в Университетских записках штата Делавэр. По ней мы можем судить, как виделись описываемые события глазами американцев.
Оценив положение детей из Петрограда, сотрудники Красного Креста пришли к правильному выводу, что тем «намного нужнее душеспасительных бесед, лекций о морали и хорошем поведении — горячая сытная пища, теплая одежда и надежная крыша над головой».

Для этого было принято решение объединить разрозненные группы колонистов в одном месте. Таким пунктом избрали поселок Тургояк на берегу одноименного озера под Миассом, где в опустевших деревянных дачах уже находили себе временный приют ребята из первой колонии. К лету 1919 года здесь удалось собрать общину из трёх групп петроградских детей, ,. съехавшихся из Петропавловска, Троицка и Уйской станицы.
С помощью американского Красного Креста довольно быстро удалось улучшить материальное положение колонистов, наладить их быт, учебу, хозяйственную деятельность. В их распоряжении находились 14 коттеджей с налаженным отоплением, необходимой мебелью, постельным бельем. Всем выдали теплую зимнюю одежд/.

Были оборудованы учебные классы, где русские педагоги получили возможность продолжить занятия по своим программам. Американский автор записок с удивлением отмечал: «Они продолжали свои занятия, начатые в Петрограде, и переходили из класса в класс, как в своих петроградских школах. Тяга русского человека сегодняшнего дня к знанию, к посещению школы проявляется в искренних стараниях всей колонии не отстать от процесса обучения, несмотря на хаос, царящий в Сибири, их оторванность от дома». Если материальному благополучию советские ребята были обязаны американским шефам, то идейно-нравственное воспитание и обучение лежало на плечах русских педагогов.
Для ребят был устроен клуб, где занимались хор и драматический кружок. Имелись мастерские, складские помещения, баня, лазарет, транспортные лошади с повозками, сельхозинвентарь. Ребята сами заготовляли дрова, ловили рыбу, развели огород. Дисциплину, порядок, с элементами самоуправления, поддерживали советы старост, избираемых коллективом каждого коттеджа.
В условиях окружавшей хозяйственной разрухи положение колонистов было отменным. И за это можно выразить только признательность рядовым деятелям американского Красного Креста. Однако объективности ради нельзя забывать и о том, что отсутствие политических симпатий к Стране Советов у руководства этой благотворительной организации США привело к ничем не оправданной задержке возвращения петроградских детей в родительский дом.
Обратимся к свидетельству официального документа американской миссии Красного Крест в России: «Весной 1919 пода армии адмирала Колчака постепенно продвигались к Петрограду с Урала, и казалось, что правительство большевиков может пасть, и таким образом детей можно будет вернуть домой в течение лета. .. Однако судьба повернулась против Колчака. Его армии понесли сокрушительные поражения, и его фронт развалился. Большевики продвигались к озеру Тургояк. Красный Крест счел опасным оставлять детей в зоне боев и решил перевести их на Восток,— сначала в Омск и Томск, затем во Владивосток через всю Сибирь».
Не случайно позднее нарком просвещения А. В. Луначарский напишет в газете «Известия» (3 апреля 1920 года) следующее: «Всех этих детей Петрограда американцы забрали с собой в бесконечно длинное путешествие, причем нам с полной точностью был сообщен ряд фактов, свидетельствующих о торопливости этого отъезда, граничащей с жестокостью по отношению к детям, и о мучительных передрягах, которые детишкам пришлось пережить. Возмутительнее же всего была самая мотивировка этой жестокой меры: нельзя де оставлять детей в руках у большевиков, которые развратят их».
Транссибирское путешествие с остановками продолжалось свыше двух месяцев. Ехали в товарных вагонах, именовавшихся тогда теплушками. Для перевозки малолетних пассажиров переоборудование свелось к побелке стен снаружи и внутри да нанесению огромного красного креста на задвигающиеся двери. Эшелон двигался медленно, под аккомпанемент боев гражданской войны.
В конце лета 1919 года добрались до Владивостока. Здесь колонистов разделили на две части. Мальчики всех возрастов со своими воспитателями нашли приют в покинутой одноэтажной кирпичной казарме на пригородной железнодорожной станции под названием Вторая Речка. Все остальные, включая американцев из Красного Креста, разместились тоже в казармах живописного Русского острова в бухте Золотой Рог. Распорядок жизни и быта быстро вошел в привычную колею.
Только с каждым днем все настойчивее давала о себе знать растущая тоска по родным, от которых так давно не было никаких известий. Путь по железной дороге оставался отрезанным. Бои с японскими интервентами и белогвардейскими бандами разгорелись с новой силой. Ребята мечтали о возвращении домой морским путем вокруг Азии и Европы через Индийский океан.
Судьба, однако, распорядилась по-иному...
К лету 1920 года под давлением растущего движения солидарности с Советской Россией и под крепнущими ударами Красной Армии правительство США приняло наконец решение о выводе своих экспедиционных сил из нашей страны. Последние транспортные суда покидали Владивостокский порт.
После неудачных попыток все же как-то организовать отправку своих подопечных к родителям сухим путем, руководитель «сибирской петроградской детской колонии» Райли А. X. Аллен поручил своему молодому заместителю по хозяйственно - административной части Барлу Брэмхоллу зафрахтовать любое судно для перевозки колонистов в Петроград через два океана. Найти для такой цели американский или русский пароход не представлялось возможным: их атаковали панически бежавшие белоэмигранты.
Решили попытаться нанять японский. Но для этого нужны были значительные средства. К тому времени в кассе Брэмхолла оставалось около 250 тысяч рублей, но в потерявших, казалось бы, всякую ценность царских ассигнациях и «керенках» Временного правительства. Предприимчивый американец выехал с ними в Харбин, где на черном рынке, маленькими порциями, чтобы не вызвать инфляционной паники, в течение месяца сумел обменять упраздненные историей денежные знаки на полноценные доллары у русских белоэмигрантов, которые не утратили еще иллюзий о возврате старых порядков.
На вырученную сумму удалось зафрахтовать японский сухогруз «Йоми-Мару», водоизмещением 10 тысяч тонн. После месячного переоборудования под пассажирские перевозки в середине июля 1920 года пароход, который Брэмхолл шутливо окрестил «ноевым ковчегом», покинул рейд Владивостока и взял курс к берегам Америки.
Путь на Родину предстоял петроградским детям через два океана.
На борту сухогруза, превратившегося в плавучую учебную базу, царил четкий распорядок дня. Классные занятия сменялись спортивными упражнениями и соревнованиями, уроками английского языка. Группа из 13 старших девушек изъявила желание пройти за время плавания курс подготовки сестер милосердия и получила международные дипломы Красного Креста. Девочки помладше охотно стажировались санитарками в судовом лазарете. Большинство из них впоследствии избрало медицину своей профессией по призванию.
Свободное время заполнялось играми, танцами, развлечениями. Из состава колонистов сложились два неплохих хоровых ансамбля. Образовался духовой оркестр, инструменты для которого сотрудники Красного Креста подарили еще в Сибири. Драматический коллектив готовился ставить Гоголя, Чехова и другие пьесы русской классики.

Прибытие после 20-суточно-го перехода через Тихий океан советских детей в Сан-Франциско вызвало подлинную сенсацию. Особенно горячо и восторженно реагировали американцы русского происхождения, среди которых немало было политических эмигрантов еще царского времени. Да и у коренных жителей одного из крупнейших городов США сложились давние и прочные традиции солидарности с революционной борьбой в России и поддержки первой в истории рабоче-крестьянской Республики Советов. Естественно, были и такие, кто не скрывал предвзято отрицательного отношения к «красным колонистам» или лил крокодиловы слезы сочувствия «жертвам русских большевиков».
Юные советские граждане чувствовали себя представителями своей страны и революционного Петрограда. Их максимализм и политическая непреклонность порой доходили до курьеза. Так, колонисты демонстративно отказались наотрез встать при звуках американского национального гимна, который исполнялся во время приема в ратуше, устроенного мэром города специально в честь их прибытия в Сан-Франциско: дети по ошибке приняли мелодию за российский монархический гимн «Боже, царя храни».

Немало интересного довелось повидать за три или четыре дня, проведенных в городе, который по праву считается жемчужиной западного побережья Северной Америки. В памяти советских ребят неизгладимый след оставило сердечное гостеприимство хозяев, которым многое приходилось делать импровизированно, экспромтом. Впереди предстояла встреча с Нью-Йорком, где в отличие от Сан-Франциско детей из Петрограда уже ждали и к их прибытию готовились заранее.
Большинство готовилось искренне и дружелюбно. Пресса тех лет на английском и русском языках информировала о предстоящем приходе «Йоми-Мару» к причалу Манхэттен пиир нью-йоркского порта. Газета «Русский голос» напечатала подробную программу пребывания советских детей, которые, по словам ее корреспондента, «жаждут посмотреть Америку, но вместе с тем им хочется и себя показать, познакомить и американцев, и своих соотечественников в Америке с тем, что они успели со времени своего отъезда из Петрограда».
В соответствии с этим мероприятия, расписанные на целую неделю для встречи нежданных, но желанных юных гостей из Советской России, включали их расквартирование в форте Водсворт на острове Стейтен Айленд, торжественное богослужение по случаю благополучного прибытия, официальный визит к мэру города господину Гайдану. Затем были предусмотрены автобусные экскурсии по городу с посещением такой новинки, как первый небоскреб, прогулка на пароходе по Гудзонову заливу, развлечения в Бруклине, большое праздничное шоу на ипподроме и многое другое. Намечен был и ответный прием в русской колонии американцев с выступлением самодеятельности детей из Петрограда.
Газета «Граждание» и некоторые другие поместили дружеское приветствие президента США Вудро Вильсона и его супруги, озаглавленное «К русским детям Петрограда». В нем содержалось пожелание им счастливого будущего и выражалась надежда, что с годами в их сердцах будет созревать чувство дружбы к американскому народу.

Вместе с тем прибытие русских детей в Америку совпало с развязыванием определенными кругами этой страны бешеной кампании антисоветской истерии. Бесчестные реакционные политики попытались сделать ставкой в своей грязной игре судьбы почти 800 ребят из Советской России. Под их нажимом руководство американского Красного Креста, когда судно находилось еще на полпути между Панамским каналом и Нью-Йорком, объявило колонистам потрясшую всех новость: решено отправлять их не в Петроград, а на жительство во французский город Бордо.
Это вызвало бурю справедливого негодования. Возмущенные старшеклассники тут же образовали «революционный комитет за возвращение в Советскую Россию». Он направил руководству Красного Креста самый решительный протест за 400 подписями «Мы во Францию не поедем!»

По прибытии в Нью-Йорк ребята обратились за помощью к Л. К. Мартене, который с 1919 по 1921 год официально представлял РСФСР в Соединенных Штатах. Их поддержала прогрессивная американская общественность. Многие газеты вышли в первые дни сентября 1920 года в Нью-Йорке с броскими заголовками: «Дети протестуют против отправки их во Францию!», «Хотим домой в Россию!», «Требуем отправить нас в Петроград, а не в Бордо!», «Матери заждались: не смейте же их детей посылать к врагам!» В личных архивах бывших колонистов сохранился текст памятной листовки тех дней: «Митинг против отсылки американским Красным Крестом детей петроградской колонии во Францию. Состоится в клубе. 371, Зиллис Авеню, Бронкс, Нью-Йорк. Сегодня, 9-го сентября в 9 часов вечера. Пусть приходит как можно больше народу. Выступления ораторов на английском, русском и латышском языках». На другом митинге в Мэдисон Сквер Гардене Л. К. Мартене объявил детям, что Советское правительство поручило ему принять все меры к немедленному возвращению их в Советскую Россию.
Все это вместе взятое, а главное - победы Красной Армии на фронтах гражданской войны сорвали проект реакции лишить советских детей Родины. После почти двухнедельного пребывания в Нью-Йорке пароход «Йоми-Мару» с колонистами на борту отправился во второе трансокеанское плавание, теперь уже через Атлантику. Сотрудники русской миссии американского Красного Креста, успевшие чуть ли не сродниться со своими советскими воспитанниками за время длительных совместных странствий, и на этот раз проявили о них большую заботу. На средства общества, дополненные добровольными пожертвованиями и подарками жителей Сан-Франциско и Нью-Йорка, было припасено не только достаточное количество продовольствия, свежих овощей и фруктов, одежды, белья, книг, игр и развлечений, но были также доставлены на борт корабля специально приобретенные холодильники, электровентиляторы, кондиционеры, кинопроекционная аппаратура, спортивные снаряды, оборудование для судовой хлебопекарни и лазарета.
Не случайно при прибытии детей транзитом во французский порт Брест директор местного Красного Креста так отозвался о пассажирах «Йоми-Мару»: «Нигде в Европе вы не найдете такой большой группы столь хорошо откормленных и ухоженных молодых людей!» Действительно, такое выглядело большой редкостью в странах, разоренных первой мировой войной.
В октябре 1920 года пароход с колонистами пришел в финляндский порт Койвисто, нынешний Приморск. Красный Крест арендовал для петроградских детей помещения в пустовавшем тогда популярном курорте Халила (ныне - санаторий «Сосновый бор» на Карельском перешейке) на целых три месяца. Такой срок считали необходимым и достаточным для того, чтобы списаться с Петроградом, выяснить, не постигла ли кого-нибудь из родителей трагическая участь в столь неспокойные годы, и иметь время подготовить к печальному известию ребенка. К счастью, подобных случаев оказалось совсем немного.
И вот детей небольшими группами и по одиночке стали передавать советским представителям в пограничном Белоострове. 25 января 1921 года последний из колонистов вернулся в Петроград на тот же самый Финляндский вокзал, откуда все они выехали без малого три года назад. Почти невероятное путешествие детей Красного Питера завершилось благополучным возвращением домой.
Минуло более 50 лет. В августе 1972 года газета «Правда» напечатала статью Бориса Стрельникова «Многоликий Сиэттл», в которой между прочим упоминался Барл Брэмхолл, о судьбе которого в этом американском городе стало известно советскому журналисту. Тот самый Брэмхолл, который служил в русской миссии американского Красного Креста и сопровождал советских детей от Урала через Сибирь, два океана до финляндско-советской границы, где сдал советским представителями по списку 777 колонистов. Обо всем этом кратко сообщалось в корреспонденции о Сиэттле.
Сразу после ее публикации в редакцию «Правды» позвонил сам Б. Брэмхолл с уточнением некоторых частностей. Звонил не из-за океана. Выяснилось, что по возвращении в Америку после эпопеи с советскими детьми он занялся банковскими делами и серьезно преуспел на своем поприще. Приобрел солидное состояние и даже стал акционером знаменитой авиастроительной компании «Боинг». Женат, но своих детей не имел. Вот уже более полувека жил воспоминаниями о днях, проведенных вместе с петроградскими колонистами. Мечтал снова увидеть кого-нибудь из них. С этой целью, собственно, и предпринял туристскую поездку в Советский Союз. По ленинградским улицам ходил, втайне надеясь на счастливую встречу. Специальные розыски организовать — не хватило времени, программа тура звала
дальше: Киев, Сочи, Иркутск, Хабаровск. .. До самого вылета на Аляску рассчитывал получить весточку хоть от кого-нибудь из старых знакомцев. Чуда в тот раз не произошло.
Оно случилось после появления в «Правде» статьи В, Большакова «Одиссея детей революции», написанной под впечатлением первого звонка и визита Брэмхолла в редакцию. На новую публикацию отозвалась письмом в Сиэттл одна из бывших колонисток. Выяснением судьбы остальных занялись Управление по розыску советских и иностранных граждан Исполкома ордена Ленина Общества Красного Креста и Красного Полумесяца СССР, Музей истории Ленинграда, «красные следопыты» и другие энтузиасты. Отыскались оставшиеся в живых через пятьдесят трудных лет участники почти неправдоподобной эпопеи. Их оказалось около двухсот.
После незабываемого кругосветного путешествия в последующие годы немногие из них поддерживали между собой отношения. Большинство потеряло друг друга из виду. О прошлом вспоминали неохотно, особенно—публично: пребывание за границей в период перестраховок, да в разгар холодной войны не украшало ничью анкету. Теперь они искали встреч между собой и загорелись желанием увидеться с Брэмхоллом. Он в свою очередь отыскал у себя на родине ветеранов — участников и свидетелей волнующих событий полувековой давности. Создал комитет по подготовке встречи с бывшими колонистами. В «Правде» появилась еще одна статья В. Большакова «Продолжение одиссеи». Одиссеей заинтересовалась и американская пресса. «Сиэттл-таймс», «Нэшнл инквайер» и некоторые другие газеты поместили о ней целые полосы с обильным цитированием очерков правдиста.

И наконец долгожданная встреча состоялась. По приглашению советского Общества Красного Креста и Красного Полумесяца Б. Брэмхолл с супругой в 1973 году еще раз побывал в СССР. Особенно памятными остались его встречи с бывшими воспитанниками в Ленинграде.
Каждый хотел непременно принять дорогого гостя у себя дома и на своей работе. Однако на то никак не могло хватить недельного срока пребывания Брэмхолла в городе на Неве. Выход нашли в организации совместных поездок по городу и его пригородам. Памятная торжественная встреча состоялась в Доме дружбы с народами зарубежных стран. Ветерану американского Красного Креста «за ту помощь, которую он оказал петроградским детям, эвакуированным на Урал во время гражданской войны», была вручена высшая награда советского Красного Креста — «Почетный знак».
Колонисты преподнесли своему «крестному отцу», как многие называли американца, огромный, в красном с золотым тиснением переплете альбом фотографий. На них запечатлены ставшие уже историческими эпизоды и кадры времен гражданской войны, репродукции документов и газетных материалов тех лет, современные портреты «детей Крассного Питера», из которых многие стали впоследствии заслуженными и уважаемыми людьми, удостоены большим числом орденов и медалей за трудовую и боевую доблесть.
В дарственной надписи говорится: «Мы хорошо помним далекое детство, когда в тяжелые дни нашей жизни в Сибири мы оказались под опекой американского Красного Креста. Уже тогда в вашем лице мы повседневно видели заботливого и надежного друга...»
— Это самый ценный подарок, какой я когда-либо в своей жизни получал,— сказал в ответном слове Брэмхолл.— Когда умру (ведь вее мы смертны), этот уникальный альбом, согласно моему завещанию, передадут в Вашингтонский исторический музей!
Американец, помимо обычных сувениров, порадовал «своих», как он выразился, «детей» ответным памятным подарком. Он передал им большой комплект фотографий и подборку газетных вырезок, документов, а также изданную в США книгу о их совместных похождениях в незабываемые годы гражданской войны. Правда, выпущена книга под экзотическим, хотя и не вполне корректным заглавием «Дикие дети Сибири». Гость привез также машинописную копию дневника бывшего руководителя колонии господина Аллена, который тот регулярно вел на борту парохода «Йоми-Мару». ,
Незабываемый подарок не только Брэмхоллу, но и его воспитанникам сделал лауреат Государственной премии СССР, народный артист СССР балетмейстер Л. В. Якобсон, который вместе с младшим братом тоже был колонистом из Красного Питера. Он пригласил всех в Большой зал Ленинградской государственной консерватории, где для них специально был показан популярный спектакль «Хореографические миниатюры» в постановке Л. В. Якобсона.
При расставании в своей речи Барл Брэмхолл сказал:
— У вас свой строй, свое правительство. И это ваше внутреннее дело. Судя по тому, что я увидел 50 лет спустя, при этом строе вы многого достигли, и значит, этот строй жизнеспособен. У нас — свой строй, то правительство, какое мы избираем сами. И это наше внутреннее дело. Из того, что нам не все нравится у вас, а вам у нас, вовсе не следует, что мы должны предпочитать противоборство между собой сотрудничеству. Давайте же, как говорили мы когда-то в колонии, «вместе работать», чтобы настоящая прочная дружба между нашими странами и народами стала явью.
Полный энергии Б. Брэмхолл не дожил до своего 90-летия, которое исполнялось ему в 1981 году. Он трагически погиб вместе с женой у себя дома от руки умалишенного убийцы вскоре после возвращения из Советского Союза. Светлая память о нем останется надолго.
Большой несправедливостью было бы при этом забыть о роли его коллег по русской миссии американского Красного Креста: руководителя петроградской детской колонии полковника Красного Креста Райли X. Аллена, докторов медицины Калтера, Будса, Делгаде, работников медперсонала во главе с врачами Дэвидсоном и Гу-гемусом, воспитательницы Глэдис Герман и других. Но все они были старше Брэмхолла, и их встреча с бывшими воспитанниками так и не смогла состояться.
Кроме того, все колонисты признают особую роль именно Брзмхолла, который в силу своего служебного положения, личных качеств и черт характера ближе всех общался с ребятами, вникал в их дела и заботы, а главное — любил своих маленьких советских друзей.
Со времени их последнего свидания прошло почти полтора десятилетия. Многие за это время окончили свой жизненный путь. Оставшиеся больше не хотят терять друг друга из вида. Они встречаются регулярно, делятся воспоминаниями, ищут новые документы, материалы, фотографии о своем далеком детстве, пишут мемуары. Своего рода клуб бывших колонистов включает сегодня также и членов их семей, потомков второго и третьего поколений. Сам собой образовался инициативный комитет, или штаб, поддерживающий связь между ними. Ныне его возглавляет бывший ленинградский строитель Леонид Михайлович Андреев, который вместе с супругой Софьей Михайловной— непосредственные участники описанных событий.
Однако наступившее в последние годы похолодание в отношениях между двумя великими державами привело к тому, что после серии публикаций в «Правде» 15-летней давности о детях Красного Питера не было ничего написано. Но сегодня, в обстановке международной разрядки, драматическая история их одиссеи заслуживает большего внимания и широкой популяризации.
Подробный и правдивый рассказ о бывших колонистах Петрограда в документальной прозе и кинематографе сослужил бы хорошую службу делу историко-патриотического воспитания нашей современной молодежи, а также внес весомый вклад в укрепление взаимопонимания между советским и 'американским народами, в борьбу за всеобщий мир и разоружение на планете в духе нового политического мышления.

Все фотографии из личного архива бывшего колониста Л. М. Андреева.

Copyright © 2006 www.colonia.spb.ru