Кругосветное путешествие на фоне Гражданской войны в России.

Мой отец, Леонид Борисович Кантор, был интересным человеком, и я любила слушать его рассказы о жизни. Вот один из них - о кругосветном путешествии (к рассказу добавлены некоторые документы и воспоминания, собранные мною).
В 1918 году, когда началась эта история, никакого кругосветного путешествия, конечно, не планировалось, речь шла всего-навсего о детской "питательной колонии" Союза городов (1) .
В Петрограде голодали, и было решено на лето отправить детей в "хлебные губернии", как тогда называлось, "подкормиться". Союз городов назначил цену - 75 рублей с человека (в колонию принимались дети от 7 до 19 лет), и мой отец вместе с двумя младшими братьями - Михаилом и Владимиром - отправился на Урал. Домой они вернулись только через три года, проехав во время Гражданской войны всю Сибирь и Дальний Восток, проплыв через два океана, с остановками в Японии, Сан-Франциско, Нью-Йорке, Бресте (Франция), Киле и Финляндии. Отправились они не одни, вместе с ними было ещё почти 1000 детей и подростков и воспитатели.
Впрочем, насчёт цифр существуют расхождения: папа всегда говорил о тысяче детей, также "1000 путешественников" называлась напечатанная в 1929 г. в знаменитом ленинградском детском журнале "Ёж" повесть Л. Савельева и В. Цауне, ту же цифру называет Георгий Дитрих в своей книге 1927 года "Конец и начало" (обе давно являются библиографической редкостью), но, скорее всего, тысяча была округлением (дети вместе с воспитателями). Другие источники называют около 800, а точное количество возвратившихся детей, переданное по спискам советским властям в 1921 году, - 777 человек.

Начало.

Итак, путешествие началось 18 мая 1918 г. с Финляндского вокзала в Петрограде, откуда на санитарном поезде № 101 в город Миасс на Урале отправилась первая группа, в которой было около 400 человек. Папа и его братья были именно в ней, т.к. здесь собрали гимназистов и учащихся реальных училищ (братья Канторы учились в Анненшуле). Второй эшелон отправился 25 мая в город Петропавловск в Казахстане.
Из повести Л. Савельева и В. Цауне (Валентин Цауне вместе с сёстрами Ольгой и Евгенией и матерью Елизаветой Фёдоровной был в составе колонии):
"У санитарной платформы стоял длинный и пустой поезд. Он вытянулся белой блестящей полосой. Белые теплушки чередовались с белыми вагонами 4 класса, середину занимал большой с зеркальными стёклами пульмановский вагон, а дальше вагон-лазарет, вагон-кухня и вагон-ледник.
Пятьдесят вагонов было в этом поезде и на каждом вагоне красный крест. <…> Теплушка № 16 - внутри такая же белая и чистая, как и снаружи. В середине железная печка, по обе стороны у стен парусиновые койки в два этажа, всего 16, держащихся на пружинных винтах коек" (2) .
О дороге папа не рассказывал, начиная историю с пребывания в Миассе, куда прибыли через три недели после отъезда из Петрограда. Это был небольшой городок на Южном Урале, недалеко от Челябинска, в живописнейших местах, где в 1920 г. организовали Ильменский заповедник. (Мы с папой и мамой побывали там специально уже в 1969 г. - впечатления незабываемые!) Сначала жизнь петроградских колонистов была вполне приличной: достаточно еды, великолепная природа, свежий воздух, -
правда, поселили их во флигеле больницы, а в другом флигеле, напротив, размещался холерный барак, из которого вывозили гробы, облитые известью. Но папа об этом не вспоминал, мне он рассказывал о привольной летней жизни городских детей, оказавшихся на свободе.
Тем временем сценарий Гражданской войны развивался так, что детская колония оказалась в одном из эпицентров: фронты отрезали путь назад, в Петроград, деньги кончались, зимних вещей с собой никто не брал, рассчитывая вернуться через 3 месяца, к началу учебного года. А осень и зима на Урале суровые, дети и воспитатели мёрзли, связи с Петроградом не было. Тогда решили старших детей распределять по семьям местных жителей, естественно, тех, кто побогаче, чтобы спасти от голода. Но интеллигенции было мало, в основном побогаче жили те, кого советская власть назвала "кулаками" - богатые крестьяне, купцы и т.п., а они не хотели кормить детей даром, заставляли работать. Было тяжело, какие же городские дети знали крестьянскую работу? Папе повезло - в Кургане, куда отправили группу детей, он попал в семью врача, который хорошо к нему относился и кормил наравне со своими детьми, а вот его брат Михаил оказался у купца, заставлявшего 11-летнего мальчика тяжело работать. Папа учился в Курганской гимназии, но почему-то о ней не рассказывал.
Вторая колония не доехала до Петропавловска, а остановилась в пустовавшем санатории "Курьинские минеральные воды", в посёлке Курьи, в ста километрах к востоку от Екатеринбурга. У меня хранится уникальный документ - рукописная газета "Курьинская мозаика" за № 1 от 13 июля 1918 г., которую я планирую опубликовать.
Осенью 1918 г. положение детских колоний становилось всё хуже: мёрзли, голодали, не знали, как вернуться в Петроград, во многих местах шли бои. Петроградская газета "Северная коммуна" в номере от 2 августа (№ 156) писала о том, что чехо-словаки находятся около Челябинска, и крестьяне убивают их за насилия. 28 августа под заголовком "Чехо-словаки в Сибири" (№ 179) сказано, что их гарнизон в Челябинске составляет 180 человек, а в Кургане - 30. Всё это читали родители, отправившие своих детей "подкормиться". Денег в колонии не было - не помогали ни платные концерты самодеятельности, ни батрачество старших ребят. Мелкие партии детей были разбросаны по Уралу, Западной Сибири и Казахстану: Миасс, Курган, Троицк, Уйская станица под Тюменью, Тюмень, Ирбит, Томск, Петропавловск в Казахстане. Чудом через фронты прорвалась к детям в Петропавловск зимой 1918 г. группа из трёх человек, посланная родителями колонистов из Петрограда. В ней были Валерий Альбрехт, Разумов и пастор Саронс от Шведского Красного Креста, (3) они привезли деньги, но зимнюю одежду доставить не смогли.

Американцы.

И тут, в самый опасный момент, появились спасители - представители Американского Красного Креста, из-за участия которых в этой истории, только благодаря им закончившейся благополучно, о ней нельзя было писать долгое время в СССР. Это были инспекторы русской миссии Американского Красного Креста, появившейся в России вместе с американским экспедиционным корпусом в мае 1918 г. Положение петроградских детей было бедственным, и, как справедливо решили американцы, им "намного нужнее душеспасительных бесед, лекций о морали и хорошем поведении - горячая сытная пища, тёплая одежда и надёжная крыша над головой". (4)
Американский Красный Крест принял детей под своё покровительство, начальником "Сибирской петроградской детской колонии", как она стала именоваться, был назначен полковник Красного Креста Райли А.Х. Аллен. Итак, в посёлке Тургояк зимой 1918/19 гг. американцы собрали несколько групп колонистов, привезли тёплую одежду, устроили склады, баню, лазарет, наладили учёбу и организовали клуб, в котором были хор, оркестр и драматический кружок. Американцы создали также элемент самоуправления - совет старост.
А на Урале и в Сибири с ноября 1918 г. установилась власть Верховного правителя Российского государства адмирала А.В. Колчака. Из официального документа американской миссии Красного Креста в России: "Весной 1919 г. армии адмирала Колчака постепенно продвигались к Петрограду с Урала, и казалось, что правительство большевиков может пасть, и таким образом детей можно будет вернуть домой в течение лета. Более 500 детей были собраны к этому времени на территории летней фермы у озера Тургояк. Мы надеялись перевезти их оттуда, а также 300 детей, остававшихся в других городах Урала, в Петроград ещё летом. Однако судьба повернулась против Колчака. Его армии понесли сокрушительные поражения, и его фронт развалился. Большевики продвигались к озеру Тургояк. Красный Крест счёл опасным оставлять детей в зоне боёв и решил перевести их на Восток, -
сначала в Омск и Томск, затем во Владивосток через всю Сибирь. Их перевозили в наскоро оборудованных эшелонах, но эвакуация была завершена без единого инцидента". (5)
И об этой долгой - более двух месяцев - дороге папа почему-то не рассказывал. Помню только один эпизод: папа на спор переплыл то ли Амур (так запомнила я), то ли Иртыш (как уточнил дядя Володя), но какую-то широкую реку с сильным течением. Пловцом папа был прекрасным...
Как же они ехали через Сибирь летом 1919 года? Что видели? Как ни странно, но вспоминали об этом мало, и не только папа, но и многие другие колонисты, с которыми я разговаривала. Не запомнилось из-за однообразия дороги? Или было слишком страшно? А может быть, было вытеснено более поздними яркими впечатлениями или вытеснено из памяти сознательно? Долгая дорога в белённых снаружи и внутри теплушках с красным крестом на дверях. Часто подолгу стояли на путях, часто вокруг стреляли - эшелоны двигались в зоне боёв. По дороге дети не голодали, кормили их хорошо, давали даже повидло (это запомнилось), маленьких часто мыли, т.к. боялись сыпного тифа.
Случались, к несчастью, и трагические события: на стоянке отравились дикими ягодами и умерли брат и сестра Поликарповы, умерла от плеврита Лидия Михайлова, её похоронили на станции Зима в Иркутской области. Умерла также Настя Альбрехт, которая просила отца, прорвавшегося через фронт из Петрограда в качестве представителя родителей колонистов, забрать её домой, но он ответил, что приехал не только за ней, но за всеми детьми. (6)
Поезда с детьми шли по Великой Сибирской магистрали (позже она называлась Транссибирской) из Челябинска (садились на станции Миасс, когда в Златоусте уже шли бои) в Омск (где встретились обе колонии - с Урала и из Петропавловска, и поезда стояли на путях неделю), Иркутск, Читу, затем по Китайско-Восточной железной дороге (КВЖД) от станции Манчжурия через Хайлар, Харбин во Владивосток. Проезжали великие сибирские реки, тайгу, озеро Байкал.
Колонист Н.А. Внуков, с которым я беседовала в 1987 г., сказал, что эшелоны с детьми попали к Колчаку, и верховный правитель отнёсся к ним хорошо, приказал выдать бельё, одежду, продукты, но сделал своими заложниками. Эшелоны колонистов отступали вместе с Колчаком, затем адмирал отправил их на Дальний Восток. Красным партизанам нечем было кормить детей, и они от них отмахнулись, так эшелон (один? - Е.Р.) попал к атаману Семёнову, потом к японцам в Манчжурии. Плохо обращался с детьми только атаман Семёнов, он порывался призвать старших мальчиков в армию и даже призвал 16 человек, которые так и сгинули на Дальнем Востоке. Другие старшие дети стали, по словам Внукова, разбегаться из эшелона. Но эти сведения не подтверждены другими имеющимися у меня материалами.
Как бы то ни было, во Владивосток приехали в начале августа 1919 г. Прибыли на станцию Вторая речка, часть старших детей оставили там и поселили в казармах, другую часть колонии на баржах повезли на Русский остров, плыли долго, часа два, на море была качка, и у многих детей началась морская болезнь.
Русский остров, ставший пристанищем колонистов почти на год, находится в бухте Золотой Рог залива Петра Великого Японского моря, к югу от Владивостока, размеры его: в длину - 18 км, в ширину - до 13 км. В 1919 г. на нём находились казармы, церковь, хорошее здание американского госпиталя, футбольное поле, пристань и пост японцев (они с апреля 1918 г. оккупировали Владивосток). Другого жилья на острове не было, зато был прекрасный лес.
Постепенно жизнь устроилась: дети учились со своими преподавателями, учили также английский язык, очень много занимались спортом, особенно плаванием, боксом и спортивным ориентированием. Учителя спорта звали мистер Вудс. Папа рассказывал, что американцы устраивали соревнования по плаванию в бухте Золотой Рог: т.к. вода была холодная, детям прикрепляли на спину термос с какао, трубочка от термоса шла прямо ко рту, рядом плыли лодки с инструкторами. Устраивали соревнования и по футболу и боксу, ходили в походы. Кроме того, просто купались, загорали, собирали ракушки, гуляли. Был также клуб, оркестр, устраивались литературные и костюмированные вечера. Единственное, чего не было, - это связи с домом, и из Владивостока вести в колонию не попадали, дети жили довольно замкнуто. Только один-два раза приезжали из Владивостока скауты.
Американцы решили, что колонистов следует чем-нибудь занять, и пригласили в колонию старшего скаут-мастера А.Г. Новицкого. Идея имела успех - в скаутскую дружину записалось 400 человек, и вскоре на их шеях появились белые галстуки. Но идеи движения удовлетворяли не всех, всё-таки колонисты были детьми "красного Петрограда", и жестокая Гражданская война разворачивалась на их глазах, а Новицкий, судя по рассказам колонистов, был "белым" или, по крайней мере, сочувствовал им. Итак, "группа верных ребят под руководством В. Цауне 18 мая 1920 г. организует восстание. Заготовлено повстанцами специальное воззвание. Это воззвание распространяется среди других ребят:
Скауты!
Старые основы скаутизма отжили. Скаутизм в колонии грозит исчезнуть, выливаясь в погоню за знаками отличий, нашивками и т.п. мишурой скаутов монархического и колчаковского строя.
Помня, что истинная цель скаутизма заключается в воспитании самостоятельности будущих граждан свободной России, мы, скауты Второй речки, поднимаем знамя нового скаутизма, в основе которого лежит первый закон: скаут повинуется своей совести.
Да здравствуют красные скауты!
Будьте готовы!
Вторая речка, 18 мая 1920 г. (7)
Когда читаешь это воззвание, кажется, что пионеры возникли тогда на Второй речке, под Владивостоком, а не в 1922 г. на Пресне в Москве, как считается официально. Правда, нет руководящей роли партии и комсомола - дети оторваны от дома вот уже ровно два года, и ещё одна важная деталь: красные скауты повинуются своей совести, а не "делу великого Ленина". Валентину Цауне было тогда 16 лет, он был сыном бухгалтера (совсем не пролетарского происхождения), в дружине скаутов являлся патрульным и, как и другие мальчишки в его возрасте, конечно, очень любил тайны и игру в войну, но его решимость привела к "перевороту" - 30 "повстанцев" захватили штаб скаутской дружины и, сняв белое знамя, водрузили красное.
Об этом эпизоде папа тоже мне рассказывал, он был среди тридцати, и его воспоминания напечатаны в пионерских изданиях:
"Я был в отряде Валентина Цауне. Помню "Воззвание", которое он написал. Помню, как собрал нас, младших мальчиков, и сказал:
- Ясно. Старое скаут-движение для нас не годится. Нужно выдвигать новое - "красных скаутов", -
построенное на самодеятельности. Кто готов вместе со мной начать борьбу?
Большинство сказали: "Готовы". Было решено с боем захватить штаб белых скаутов, сорвать их флаг и водрузить красный... Всей операцией руководил Валентин. Так всё и произошло. Не помню, что было дальше. Знаю только, что пришлось уйти в подполье, собираться потихоньку. Мы по-прежнему сами себя называли красными скаутами. Знамя, в отличие от белого скаутского, стало синим с красной полосой (наверное, для маскировки). И галстуки синие вместо белых". (8)
Так что избежать идеологической борьбы в колонии не удалось, но американцы, как ни странно, против красных скаутов не возражали, т.к. "в этой организации самые ценные и живые ребята. Красные скауты организуют вылазки из колонии, походы, беседы..." И создают свою программу, в которой явно слышны отзвуки классовой борьбы: "Мы не знаем, существует ли в Советской России скаутизм, а если такой есть, то какой он. Но мы не можем допустить мысли, чтобы в Советской России существовал старый скаутизм.
Мы берём за основу воспитать в будущих гражданах Советской России любовь к родине и угнетаемым всего мира и ненависть к угнетателям.
Наши законы:
Совесть,
дисциплина,
содружество..." (9)
Погрешности в стиле, конечно, есть, но какая вера в свои силы, в справедливость и совесть (совесть снова на первом месте)! По-моему, это прекрасно. И ведь ребята основывались на самодеятельности, их не направляли и им не указывали, что и как делать, они всё решали сами.
Свои силы колонисты тратили не только на борьбу, но и на учёбу. В газете "Правда" приводится выписка из документов Американского Красного Креста за 1920 г.:
"Они (колонисты - Е.Р.) продолжали свои занятия, начатые в Петрограде, и переходили из класса в класс, как в своих петроградских школах. Тяга русского человека сегодняшнего дня к знанию, к посещению школы проявляется в искренних стараниях всей колонии не отстать от процесса обучения, несмотря на хаос, царящий в Сибири, их оторванность от дома, необходимость эвакуации из Западной Сибири в Восточную". (10)
Советская власть также внезапно вспомнила о детях: нарком иностранных дел Г.В. Чичерин послал советскому представителю во Владивостоке Виленскому телеграмму, запрашивая о якобы плохом обращении с колонистами, но Виленский удостоверил, что дети находятся в хороших условиях. В утреннем выпуске петроградской "Красной газеты" от 27 марта 1920 г. на первой странице, под заголовком "Возвращение питерских детей", было напечатано:
"Тов. Зиновьевым получена из Владивостока от уполномоченного на Дальнем Востоке следующая телеграмма: "Вчера меня посетила миссия американского Красного Креста, сообщившая о своём желании передать советской власти детей петроградского пролетариата, находящихся ныне на Русском острове. Для отправления детей организуется специальный поезд Красного Креста. Дети шлют привет". Уполномоченный на Дальнем Востоке Виленский".
Родителям приходилось узнавать новости о своих детях из газет.
В газете "Известия" 3 апреля 1920 г. была напечатана грозная заметка наркома просвещения А.В. Луначарского под названием "Не всё хорошо, что хорошо кончается":
"В своё время мы сообщали о возмутительном акте, совершённом американским Красным Крестом по отношению к многочисленным детям Петрограда, вывезенным в своё время в колонию Уфимской губернии (11) Союзом городов.
Всех этих детей американцы забрали с собою в бесконечно длинное сибирское путешествие, причём нам с полной точностью был сообщён ряд фактов, свидетельствующих о торопливости этого отъезда, граничащей с жестокостью по отношению к детям, и о мучительных передрягах, которые детишкам пришлось пережить. Возмутительнее же всего была самая мотивировка этой жестокой меры: нельзя-де оставлять детей в руках у большевиков, которые развратят их.
После этого поползли ещё более плохие слухи, но являющиеся скорее плодом фантазии. Слухи эти были мучительны для родителей детишек, и весь подвиг американского Красного Креста в совокупности представляет собою комбинацию бесчеловечных пыток многих сотен человеческих существ.
К счастью, дело кончилось, благодаря подвигам Красной армии лучше, чем можно было ждать, и в настоящее время нами получено следующее радио из Карлсборга: "Нижеследующее получено сегодня посольством: "Американский Красный Крест просит передать следующее: в Петроград, Комиссариату здравоохранения и секцию детских колоний, мальчиков (число не указано в тексте - Е.Р.) и 283 руководителя находятся в (так в тексте - Е.Р.) Русском острове во Владивостокском порту. Список фамилий и имён послан почтой. Все дети здоровы, снабжены американским Красным Крестом продовольствием и всем необходимым. Приняты меры для попечения о них Красной Армией. Осуществляется окончательный план о возвращении на родину возможно скорей. Предполагается вернуть детей в Петроград пароходом или по железной дороге. Врачи и необходимый персонал будут сопровождать детей". Морис Скриб".
Не думает ли почтеннейший Морис Скриб, что было бы гораздо проще оставить в своё время детей нам, чтобы они совершили своё путешествие в родительские объятия из Уфы (повторение ошибки, надо: с Урала - Е.Р.) в Петроград, а не из Владивостока вокруг всей Азии в какой-либо из черноморских портов, или вокруг всей Европы в Петроград?
Конечно, то, что благополучно кончается, лучше, чем кончающееся сплошным горем, однако, неожиданной переменой своего отношения к извергам большевикам, могущим только развратить детей, Красный Крест не может загладить всего легкомыслия и всей бессердечности проделанной им над детскими и родительскими сердцами операции".
Риторика наркома развивается вокруг положений о торопливости отъезда с Урала (но там ведь шли бои, в которых "детишки" могли просто погибнуть как случайные жертвы или заложники!) и о мотивировке этого отъезда (американская администрация не заявляла об опасности оставления детей "в руках большевиков" - она говорила об опасности оставления детей в зоне боёв). Я склоняюсь к вполне резонной мысли, что попечение Красного Креста было для колонистов спасением.
В это время американская администрация как раз рассматривала возможности отправки детей домой. Были даже приготовлены эшелоны, но и весной-летом 1920 г. везти колонию в Петроград через Дальний Восток, Сибирь, Урал не представлялось возможным. Безопасность не могла быть обеспечена, т.к. во многих местах ещё продолжались бои, были разрушены железнодорожные пути, в стране властвовала разруха. И тогда принимается решение везти детей через Атлантический и Тихий океаны в один из портов на Балтике!
Требовалось зафрахтовать океанское судно, но ни одного американского корабля найти не удалось (летом 1920 г. США выводили свой экспедиционный корпус из России), вообще ни одного парохода, за фрахт которого надо было платить в твёрдой валюте. И тут поручение Р.Х. Аллена взялся выполнить Барл Брэмхолл, "завхоз" колонии. Вот эта история в пересказе спецкора "Правды" В. Большакова:
"У меня было на руках тогда 250 тысяч рублей в керенках и царских ассигнациях. Я понимал, что скоро эти деньги обратятся в никому не нужные бумажки, и поэтому выехал в Харбин, где были целые ряды меняльных лавок. Я побаивался, что создам инфляцию на этом чёрном рынке, если выложу сразу все свои деньги. Поэтому мне пришлось заниматься обменом почти месяц и выкидывать на рынок, чтобы не вызвать подозрения, небольшие суммы. Но в конце концов я всё поменял на доллары". (12) Кстати, Н.А. Внуков рассказывал мне, что Брэмхолл собрал деньги и у колонистов, так что и их лепта была вложена во фрахт парохода.

Сухогруз "Йомей-мару".

На доллары наняли японский сухогруз "Йомей-мару" водоизмещением 10 тысяч тонн, ходивший со скоростью 10 узлов в час (18,5 км/час), с японской командой, во главе с капитаном Кэа Хара. Около месяца заняла переделка судна для путешествия более тысячи человек (около 800 детей и 283 руководителя, как сказано в заметке А.В. Луначарского). Погрузились на корабль 12 июля и отплыли из Владивостока 13 июля 1920 г., в 4 часа утра.
В документальном фильме "Миссия" были процитированы слова из дневника Р.Х. Аллена: мы "отправляемся с самыми впечатлительными и чувствительными в мире детьми". Там же было сказано, что самому старшему колонисту было 20 лет, а самому младшему - 3 года 10 месяцев (видимо, это был ребёнок кого-то из сопровождавших колонию взрослых). В дневнике Аллена упоминались и более грустные данные: "Истерия - 1, шизофрения - 2, не исключена попытка самоубийства". Что же касается национального состава Петроградской колонии, то он был пёстрым: русские, ураинцы, белорусы, евреи, поляки, латыши, эстонцы, два француза, англичанин, швед, иранец и финн. Брэмхолл называл корабль Ноевым ковчегом. (13)
У меня хранится рукописный дневник путешествия и альбом с фотографиями, принадлежавшие Михаилу Ивановичу Холину (они были переданы его родственниками ленинградской журналистке Анне Моисеевне Мойжес, а она подарила их мне в 1986 г., отчаявшись опубликовать в СССР). В своём рассказе я использую эти материалы, планируя в дальнейшем опубликовать дневник полностью.
М. Холин весьма пунктуально отмечал все детали быта и режима, например, при первом появлении на корабле он записал:
"12 июля 1920 г. Оказалось, что здесь устроено не так уж плохо, как говорили у нас. Кровати в два этажа, и двойные, разделённые доской. Пароход совсем новый, построен в прошлом году. Скоро после нашей погрузки был ужин, который состоял из супа, бульона и чаю, и потом хлеб с маслом, на первый раз хороший. После ужина на носовой палубе играл американский оркестр, а на корме - второреченский".
15 июля прибыли в Японию в порт Муроран на острове Хоккайдо. Папа рассказывал, как это было интересно и необычно: их повели на экскурсию в школу, где японские школьники показывали концерт, в цирк, где представляли национальные виды борьбы, на улицах все были в сандалях на деревянных колодках, и потому постоянно слышался стук. Колонистам выдали карманные деньги, старшим немного больше, младшим - меньше, папа и его братья сложились и купили фотоаппарат "Кодак", которым и начали фотографировать. К сожалению, фотоаппарат и многие другие вещи были украдены у мальчиков почти в день приезда в Петроград, когда их выследили до самого дома, а оставшиеся фотографии в большинстве своём пропали во время ленинградской блокады.
16 июля отплыли из Мурорана, взяв курс на Сан-Франциско, путь занял 18 дней. Жизнь на "Йомей-мару" постепенно наладилась, существовал строгий режим: подъём в 5.30, умывание, построение на зарядку вдоль бортов судна, завтрак, занятия, обед, свободное время на кружки, чтение, собрания и прочее, ужин, развлечения, среди которых кинематограф и танцы, отбой в 10.30 вечера.
Занятия проходили, вероятно, в разных группах по-разному, в зависимости от наличия преподавателей по предметам. Занимались музыкой, пением, рисованием, английским языком, математикой, физикой, русским языком и словесностью. На корабле была библиотека с научным и беллетристическим отделами, "из последнего отдела книгу можно держать три дня, из первого же неделю" (М. Холин).
Папа рассказывал, что на пароходе они много времени наблюдали за океаном, им давали пояснения, проводились также занятия по размещению в спасательных шлюпках (в шлюпках с девочками обязательно были старшие мальчики, чтобы грести) и ложные тревоги. Ночью с 23 на 24 июля въехали в западное полушарие, и "для того, чтобы не было после путаницы, американцы решили сделать эту неделю не в семь, а в восемь дней" (М. Холин). На борту "Йомей-мару" два раза была пятница, 23 июля, это тоже потребовало пояснений для детей (а я прекрасно помню, что поняла папины объяснения ещё в дошкольном возрасте).
Продолжались и сборы "красных скаутов", которые решили перевести название своей организации на русский язык и стали называться юными разведчиками, ребята во многом повторяли строение скаутской организации, но одновременно старались найти новый путь, который ещё будет иметь своё продолжение в Петрограде.
2 августа 1920 г. корабль прибыл в Сан-Франциско, вызвав большой ажиотаж. Дипломатических отношений, как известно, у США с Советской Россией не было до 1933 г., и петроградские дети были первыми своего рода представителями новой жизни. Встреча в Сан-Франциско произвела на папу большое впечатление: он рассказывал, как "Йомей-мару" окружили лодки и катера с репортёрами и фотографами, какая толпа встречала их на причале, как все хотели к ним прикоснуться, дарили сласти и сувениры, задавали множество вопросов, например, ходят ли по улицам Петрограда медведи? Папу удивило в то время, что все американцы жевали резинку - русские дети не были с ней знакомы.
Газеты вышли с заголовком "Красный Крест спас 782 русских ребёнка", (14) представители "Армии спасения" выдали каждому колонисту по апельсину, жевательной резинке и Евангелию в шёлковом переплёте. Детей поселили в казармах Форт-скот, за ограду не выпускали, т.к. беспокоились за их безопасность. Зато приём был устроен роскошный: в Сити-холл (ратуше) колонию принимал глава города. Папа смеялся, рассказывая, что было очень шумно, и мэр, взяв у трубача из оркестра трубу, дунул в неё, и только тогда наступила тишина, и он смог начать приветственную речь. После речи был концерт и танцы. Побывали и в цирке, где наибольшее впечатление произвёл следующий номер: на сцене был большой бассейн, в который прыгали артисты, исчезающие затем из глаз (выплывали они уже за пределами зала).
На следующий день дети побывали в парке "Золотые ворота", там они устроили концерт. Американцам не верилось, что дети из "дикой страны" умеют играть на музыкальных инструментах, ставить спектакли, петь, но успех был потрясающим, артистов забрасывали цветами, насыпали целую клумбу подарков.
В Сан-Франциско провели три дня, и "Йомей-мару", отплыв с 29 причала, взял курс на Нью-Йорк через Панамский канал. Плыли вдоль берегов Америки, пересекли тропик Рака (Северный) и 14 августа прибыли в город Панама, столицу страны Панама и порт у входа в Панамский канал, самую южную точку путешествия. На следующее утро, 15 августа, корабль двинулся по каналу, длина которого составляет 81,6 км. Пароход тянул паровоз, идущий рядом с каналом по узкоколейке. Пока стояли в шлюзах, люди, собравшиеся на берегу, бросали детям на борт журналы, фрукты, шоколад, печенье. Каждый набрал по большому мешку разных сладостей, и кое-кто, конечно, объелся и страдал животом.
Самое захватывающее папино впечатление от канала - это место, где позади внизу на очень большое расстояние был виден Тихий океан, а впереди - Атлантический, и оба сияли на солнце.

Нью-Йорк.

Юные разведчики (бывшие "красные скауты") 15 августа провели заседание штаба по очень серьёзному вопросу - о признании Советов. Да, представьте себе, на японском корабле под американским флагом, посреди океана, несколько десятков подростков решают идеологический вопрос, который многих в эти годы ставил в тупик и разрушал жизнь.

Итак, издаётся:
Приказ № 1
по дружине
"Йомей-мару" Тихий океан.
1. Официально на заседании главного штаба 15 августа 1920 г. признан Русский Совет народных комиссаров, и достояние дружины красных разведчиков, как нравственное, так и материальное, признано достоянием РСФСР.
2. Национальным флагом признан флаг РСФСР - красный, и герб его - серп и молот.
3. Национальным гимном признан гимн РСФСР - "Интернационал".
Председатель штаба В. Цауне.
Генеральный секретарь Э. Гольдтман.
Члены штаба: Г. Зуев, М. Богданова,
Е. Хвостиков, Е. Цауне.
Выбор был сделан - юные разведчики официально признали себя советскими. Интересно, о каком материальном достоянии, кроме личных вещей, могла идти речь? И ещё важнее, как они понимали своё "нравственное достояние" достоянием РСФСР? То есть свою мораль они считали соответствующей советской морали - вероятно, так. Кстати, прибыв в Нью-Йорк, красные разведчики зарегистрировали себя в советском бюро в США как организацию РСФСР. И опять всё было сделано подростками самостоятельно.
После "приказа № 1" некоторые покинули дружину, и она превратилась в отряд - "девятнадцать человек мальчиков да человек двадцать девочек", как пишет М. Холин, продолжая: "Я лично рад, что все поступившие в нашу организацию для времяпровождения выписались".
Вскоре всем колонистам, не только красным разведчикам, пришлось решать практический вопрос, возвращаться ли в Россию: за несколько дней до приезда в Нью-Йорк была получена телеграмма из Вашингтона с сообщением, что колонисты поедут не домой, а во Францию, там, в районе Бордо, уже были приготовлены для детей казармы французских моряков. Их хотели превратить, по словам папы, в "перемещённых лиц", на что большинство не согласилось, подписав протест (582 подписи). Был также слух, о котором пишет М. Холин, что "всех не чисто русских будут отсылать в те страны, к которым они принадлежат". Автор дневника беспокоился, не отправят ли его с братьями в Латвию. Интересно, предполагалось ли отправить евреев в Палестину?
Но пока обсуждались эти вопросы и на руководство Красного Креста оказывалось сильное давление, "Йомей-мару" прибыл в Нью-Йорк.
28 августа 1920 г. газета "Русский голос" вышла с лозунгом "Привет вам, дети свободной России!" и на первой странице напечатала: "780 детей прибудут сегодня в нью-йоркский порт и остановится (вероятно, корабль - Е.Р.) у пристани (Мангаттан пир) в Джорджи Сити. С парохода дети будут доставлены в лагерь Форт Водстворт, Стэйтен Айланд" (транскрипция названий здесь и далее сохраняется по источникам- Е.Р.).
Колонистов пришли встретить 3 тысячи бывших русских подданных и журналисты почти всех нью-йоркских газет. Приём был ещё горячее, чем в Сан-Франциско. Одна из газет вышла с заголовком "Настоящие цветы русской юности". Тем не менее, колонисты опять жили на острове в военных казармах под охраной - американцы очень боялись "коммунистической заразы".
29 августа на острове устроили "Русский базар": построили русские избы и колодец, но базара как такового не было, зато приехали "почти все пятнадцать тысяч русских, которые живут в Нью-Йорке", по словам М. Холина. Многие приехавшие искали знакомых или родственников, к папе и его братьям также подходили американские Канторы, быть может, однофамильцы, быть может, родственники.
В понедельник на автобусах ездили осматривать город, видели небоскрёбы, могилу генерала Гранта и его жены. В другие дни ездили по Гудзону, осматривали Военную академию, побывали в "Гипподроме" (не то театр, не то цирк с роскошными декорациями и не менее, чем 100 артистами), были и в зоопарке, очень большом и зелёном. Папа рассказывал мне, а я дрожала от ужаса, слушая, как служитель, бывший цирковой борец, раскручивал свёрнутого удава, а тот снова обвивался вокруг него.
Тем временем продолжалась борьба за возвращение в Россию, 400 старших колонистов собрались на митинг и избрали революционный
(!) комитет. Комитет составил письмо:
"Протест по поводу отправки колонии во Францию.
Мы, колонисты и колонистки Петроградской детской колонии, заявляем американскому Красному Кресту, что мы во Францию не поедем. Мы не можем поехать во Францию, в государство, благодаря которому население России десятками и сотнями тысяч умирало и умирает от последствий блокады, орудия войны, посылаемые ею в Польшу, уносили и уносят в могилу сотни тысяч русских молодых сил.
Мы не можем жить в стране, где русские солдаты, проливавшие кровь в продолжение нескольких лет на Западном фронте за чуждые русским интересы Франции, были ими расстреляны
или отправлены на каторжные работы в Африку. Если американский Красный Крест до сих пор не учитывал того, что среди нас есть вполне сознательный многочисленный элемент, то этим протестом мы, колонисты и колонистки, обращаем внимание американского Красного Креста на это обстоятельство и требуем, чтобы американский Красный Крест изменил своё решение относительно отправки нас во Францию и отправил нас в Петроград". (15)
Протест колонистов был передан представителю РСФСР в США Л.К. Мартенсу и напечатан в газете "Новое русское слово" 3 сентября 1920 г. Газета на русском языке "Американские известия" за то же число вышла с лозунгом "Не везите детей в Бордо" и с объявлением:
"В субботу, 4 сентября в Мэдисон Сквэр Гарден состоится приём 800 русских детей. Будет роскошный концерт:
Симфонический оркестр Альтшуллера и Русско-украинский хор.
Приветствия русской колонии.
Начало в 1 час дня. Вход бесплатный.
Пропуски можно достать в "Американских известиях".
В Мэдисон Сквэр Гарден, куда пришло, по данным газет, 15 тысяч человек, детей встретили громом рукоплесканий и криками "ура". После концерта говорили речи представители русской колонии Нью-Йорка, Мартенс и делегаты колонистов - Владимир Cмольянинов и Юрий Заводчиков. Встреча длилась 3 часа.
Кроме того, было запланировано несколько митингов протеста против отправки детей во Францию. Газета "Русский голос" от 4 сентября 1920 г. сообщала о митинге, устраиваемом Американским женским обществом в Лексингтон Опера Гауз (51 улица и Лексингтон авеню). В статье В.И. Кручина-Богданова цитируется листовка: "Митинг против отсылки американским Красным Крестом детей петроградской колонии во Францию. Состоится в клубе 371, Зиллис авеню, Бронкс, Нью-Йорк. Сегодня, 9 сентября в 9 часов вечера. Пусть приходит как можно больше народу. Выступления ораторов на английском, русском и латышском языках". (16)
Кроме выступлений на митингах, некоторые члены русской колонии предлагали усыновить или удочерить кого-нибудь из детей. Папа тоже получил такое предложение и отказался. Он рассказывал, что охраняли их не очень строго, и несколько старших мальчиков, и он в том числе, сбежали, чтобы подготовить митинг. Обставлено всё было по правилам: одна группа отвлекала американского солдата-часового, другая помогала перебраться через ограду беглецу, которого с той стороны уже ждал кто-нибудь из русских иммигрантов, постоянно дежуривших около форта. Папин рассказ выглядел примерно так:
"Я перебрался через ограду, меня схватил мужчина, говоривший по-русски, и потащил на катер. Мужчина повёз меня в большой торговый центр, где было всё, что душе угодно. Первым делом он повёл меня в баню, купил мне новое бельё и одежду, потом в парикмахерскую, потом чем-то угощал в кафе и, наконец, отвёз к себе домой. Я так хотел спать, что дома сразу заснул, а проснулся оттого, что мне пытались поднять веки - я слишком долго спал. Вокруг меня собралась вся семья, и меня стали спрашивать: "Мама есть?" - "Да". - "Это маме". "А папа есть?" - "Есть". - "Это папе" и давали подарки". Американский свитер сохранялся в семье ещё долго, был, кажется, портсигар и что-то ещё, но всё, кроме свитера, было украдено сразу по приезде в Петроград.
С охраной форта произошла и трагическая история: американский солдат случайно (думая, что ружьё не заряжено) застрелил одного из колонистов, лет 15, с которым начал в шутку бороться. Солдат был так потрясён, что хотел сам тут же заколоться штыком, но старшие ребята отобрали у него штык. Солдата отдали под суд, а колонисты подписали письмо, чтобы его не наказывали слишком строго.
Во вторую неделю пребывания в Нью-Йорке ребята не ездили ни на какие экскурсии, и так шум от их присутствия получился большой: о них писали все газеты, колонисты устраивали митинги, Советское правительство посылало телеграммы в США, Мартенс хлопотал - и наконец, "план Бордо" был отменён. На ставший уже родным "Йомей-мару" дети вернулись 11 сентября, потребовав и получив официальное подтверждение от Красного Креста, что во Францию их не повезут (без таких гарантий старшие колонисты отказывались возвращаться на пароход). Замечу, кстати, что протест подписали не все: по разным данным, от 400 до 572 человек, - в колонии же было не менее 777, кроме того, воспитатели скорее склонны были остаться в США или в Европе, так что выбор был сделан колонистами самостоятельно.

В Европу.

Русская колония Нью-Йорка подарила каждому колонисту новый костюм, бельё и чемодан, а американский Красный Крест снабдил судно не только припасами, но и холодильниками, электровентиляционными установками, кинопроекторами, оборудованием для госпиталя и хлебопекарни. Но, по словам М. Холина, американцы стали относиться к ним хуже, что проявилось, например, в эпизоде с книгами:
"Книг нам пожертвовали около 400 штук. Жалко, что при погрузке книг на пароход, два ящика были сожжены, в одном был Толстой, а в другом - не знаю, какие книги. Американцы находят, что эти книги нецензурны, и поэтому их нельзя везти с собой. Вообще теперь американцы стали относиться куда хуже, чем прежде. Когда старшие мальчики пошли к Аллену спросить причину того, что сожгли ящики, то он ответил, что не желает с ними разговаривать".
Не все петроградские воспитатели возвращались в Россию, многие захотели остаться. А "Йомей-мару" направлялся через Атлантику в Европу, держа курс на французский Брест, хотя конечный порт назначения не был определён: Петроград исключался, Рига и Ревель (Таллин) - не принимали, Финляндия находилась с Советской Россией в состоянии войны - намечали Копенгаген.
На
пароходе шла обычная жизнь: дежурства, танцы, кинематограф, - прерванная страшным происшествием - умерла после операции одна из русских воспитательниц, Мария Матвеевна Горбачёва, и её пришлось хоронить в океане (это было 16 сентября 1920 г.). Тело зашили в брезентовый саван, отслужили панихиду (на борту был священник), капитан Кэа Хара скомандовал, и мешок бросили в воду. Папа рассказывал, какое страшное впечатление произвело на них то, что акулы, стаей шедшие за кораблём, в ту же секунду разорвали саван, хотя американцы стреляли в них, пытаясь отогнать.
Во французском порту Бресте простояли три дня, но колонисты решили на берег не сходить, т.к. всё ещё опасались, что их оставят во Франции. Директор же местного отделения американского Красного Креста, посетив колонию, оценил её так: "Нигде в Европе вы не найдёте такой большой группы столь хорошо откормленных и ухоженных молодых людей!" (17) Американцы, получившие в ноябре 1918 г. голодных и раздетых петроградских детей, могли быть довольны. Кроме Аллена и Брэмхолла, это были доктора медицины Калтер, Будс, Делгаде, врачи Дэвидсон и Гугемус, воспитательница Глэдис Герман (18) и другие, имён которых я не знаю.
Следующая остановка была в немецком порту Киле, где тоже на берег не сходили, затем - в Гельсингфорсе (Хельсинки), там "Йомей-мару" встал на рейде, но был отправлен дальше, в порт Койвисто (сейчас - Приморск Ленинградской области). В Койвисто прибыли 9 октября.
Тем временем петроградская "Красная газета" начинает сообщать некоторые скудные, неточные и запоздавшие сведения о колонии (впервые после апреля 1920 г.). Представьте только себе, что думали всё это время родители, не получая никаких известий от детей!
Итак, утренний выпуск от 22 сентября 1920 г., страница 3, "Хроника":
"Дети возвращаются из Сибири.
Во Владивостоке получено сообщение о возвращении в советскую Россию детских сибирских колоний.
Колонии выехали из Владивостока 13 июля текущего года. Дети едут через Сан-Франциско, Панаму, Нью-Йорк. Отсюда их направляют морем в один из балтийских портов, куда они прибудут в начале октября".
Утренний выпуск от 2 октября 1920 г. под заголовком "Отдайте нам наших детей" почему-то печатает сообщение о запоздавшей радиограмме председателя центрального комитета российского общества Красного Креста З. Соловьёва, отправленной им центральному комитету Северо-Американского Красного Креста и международному комитету Красного Креста в Женеве. По сведениям товарища Соловьёва, "петроградские дети, насильственно увезённые Северо-Американским Красным Крестом, ставшие объектом бесчеловечного обращения его агентов и предназначенные к отправлению во Францию, в настоящее время перевозятся на пароходе "Нотрмери" (так - Е.Р.) по неизвестному назначению".
6 октября в разделе "Телеграммы" сообщается, что в Бордо ожидают прибытия 780 русских детей.
13 октября на первой странице под заголовком "Дети красного Петрограда" печатается протест колонистов по поводу отправки во Францию (значит, родители, не зная, что дети уже находятся рядом, в Финляндии, переживают из-за "плана Бордо"!)
Наконец, 14 октября на первой странице было напечатано:
"Русские дети в Финляндии.
Гельсингфорс. В Гельсингфорс только что прибыл японский пароход "Йомимару" с 800 русскими детьми, приехавшими из Америки.
Дальнейшее направление парохода пока ещё не выяснено. На пароход и с него финские власти никого не пускают".
Думаю, что нерасторопность "Красной газеты" была связана с отсутствием дипломатических отношений со всеми странами, где останавливался "Йомей-мару", а известие о детях, находившихся в Финляндии с 9 октября, было напечатано 14-го, т.к. именно в этот день был подписан мир с Финляндией.
Но история ещё не закончилась: американцы арендовали для колонии пустующий санаторий Халлила на Карельском перешейке (когда-то его построили для Александра Ш, болевшего в детстве туберкулёзом; по одной из статей мирного договора с Финляндией, половина мест в "Халиласской санатории" отводилась для жителей Петрограда, теперь санаторий называется
"Сосновый бор"), и здесь колонисты провели ещё 2-3 месяца. Последняя задержка была вызвана тем, что Красный Крест не был уверен, все ли родители живы и нет ли детей, которым некуда возвращаться. Всем детям предложили написать письма домой, затем долго ждали ответа. Папа рассказывал, что тех детей, у которых родители умерли, заочно усыновляли и удочеряли, и ответы пришли всем.
В Халлила колонистов не выпускали за пределы санатория, не знаю, продолжали ли они учиться. Красные разведчики создали инициативную группу для развёртывания своей организации в Петрограде, называть себя они стали РОЮР: Русская организация юных разведчиков, придумали значок, в который "включается эмблема угнетённых - красная пятиконечная звезда с серпом и молотом". (19)
Виза на въезд в РСФСР была получена в октябре, но первая партия детей отправилась в Петроград только 20 декабря 1920 г. (по другим сведениям, 11 декабря), последняя партия пересекла границу 25 января 1921 г. Напомню, по спискам, их было 777 человек. На прощанье американцы снабдили детей одеждой и дали в дорогу булки. Когда вагоны поезда подошли к пограничной станции Белоостров, пришлось пешком переходить границу по наскоро сделанному мостику через реку Сестру. Пограничная линия была проведена посередине реки, с финской стороны стоял представитель американского Красного Креста и финский солдат, с советской - два оборванных красноармейца с винтовками. Они с завистью смотрели на одежду ребят и на булки, которые кто-то грыз, булки им многие дети отдали. На другой стороне стояли теплушки, в них папа, его братья и все остальные прибыли на тот самый Финляндский вокзал, с которого они уезжали почти 3 года назад. Путешествие закончилось, начиналась другая жизнь. Моему отцу ещё не было 16 лет.

Послесловие.

Все долгие советские годы бывшие колонисты не встречались, им сразу же, ещё в 1920-21 гг. объяснили, что этого не нужно делать, да и жизнь разбросала. Только названия иностранных портов украшали их анкеты, что было довольно опасно долгое время.
Напечатанные в относительно спокойный период повесть В.Савельева и В. Цауне "1000 путешественников" (1929) и книга Г. Дитриха "Конец и начало" (1927) были единственными печатными источниками, кроме старых газет. Война и блокада, действительно, унесли много жизней, поэтому когда Барл Брэмхолл начал искать "своих" детей, он поверил объяснению советского Красного Креста, что никого не осталось в живых. Он жил в Сиэтле, преуспел, занявшись банковским делом, издал в 1965 г. книгу "Беспризорники на Урале" ("The wild children in the Ural").
Конечно, такая необыкновенная история просилась в книги или в кино, и попытки в СССР делались, но до 1970-х гг. безуспешные: в 1967 г. писатель А.И. Мусатов собирал материалы, приезжал в Ленинград, но книга, насколько мне известно, не вышла. У меня хранится письмо Мусатова папе с просьбой поделиться воспоминаниями для "увлекательной книги" о "героизме ленинградских ребят".
К 50-летию пионерской организации (1972) развернулась работа по восстановлению её истории, движение красных следопытов, и
ленинградской журналистке А. М. Мойжес удалось напечатать в детской газете "Ленинские искры" от 12 мая 1971 г. разворот, весь посвящённый истории путешествия, сориентированной на связь с пионерским движением. В ленинградском же детском журнале "Искорка", в № 1 за 1972 г., была напечатана маленькая повесть Вл. Дмитревского "Они были первыми", где рассказывалась история путешествия и повторялось кое-что из книги Г. Дитриха о существовании РОЮРа в Петрограде в 1921-22 годах.
Политика разрядки в отношениях между СССР и США помогла "легализовать" историю кругосветного путешествия, но важную роль сыграла настойчивость Барла Брэмхолла, который в Белом Доме устроил выставку, посвящённую детской колонии. 17 августа 1972 г. его имя и - очень кратко - историю путешествия упомянул в статье "Многоликий Сиэтл" собкор "Правды" Б. Стрельников. Оказалось, что Брэмхолл как раз находится в СССР, путешествуя, насколько это возможно, по маршруту 50-летней давности. Другому корреспонденту "Правды", В. Большакову, дали задание собрать сведения, и в двух номерах главной советской газеты уже 14 и 15 сентября 1972 г. появилась большая статья "Одиссея детей революции".
Немедленно выяснилось, что не все колонисты умерли, и к ним даже стали обращаться за воспоминаниями, несколько старых снимков появились в "Ленинских искрах" и "Правде". Брэмхолл продолжал настаивать на встрече, и её стали готовить "соответствующие организации". В начале 1973г. бывшие колонисты получили письма из советского Исполнительного комитета союза обществ Красного Креста и Красного Полумесяца (того самого, которое отвечало Брэмхоллу, что никого не осталось в живых), в них любезно спрашивалось, "не будете ли Вы возражать, если мы сообщим Ваш адрес Б. Брэмхоллу, проживающему в США" (цитирую письмо, полученное папой). В апреле 1973 г. папе "сообщали, что Вы можете писать мистеру Б. Брэмхоллу", почтовый адрес прилагался. Наконец, 20 июля 1973 г. в ленинградском Доме дружбы и мира с народами зарубежных стран состоялась встреча с Брэмхоллом.
Мы с папой были на этой "казённой" встрече (к сожалению, папа был уже серьёзно болен). К Брэмхоллу, очень высокому пожилому господину в очках, сопровождаемому маленькой старушкой женой, невозможно было подойти из-за охраны. Его наградили "Почётным знаком" советского Красного Креста,произнесли очень много официальных речей и подарили огромного игрушечного мишку и большой альбом с фотографиями. Альбом также нельзя было увидеть, как и ответный подарок Брэмхолла - фотографии, газетные вырезки, его книгу и машинописную копию дневника Р. Аллена. Всё это, вероятно, находится в архиве и теперь уже, надеюсь, доступно исследователям. Настоящего общения, конечно, не было, хотя трогательно было слышать, как Брэмхолл пытался вставлять в свою речь русские слова. К несчастью, вскоре после возвращения из СССР Брэмхолл и его жена погибли в Сиэтле, от руки убийцы, оказавшегося сумасшедшим.
Затем снова наступило "похолодание" в отношениях СССР с США, и больше об этой истории не писали до "перестройки". Хотя в 1981 г. появилась в издательстве "Детская литература" повесть М. Ляшенко "Из Питера в Питер", не слишком высоких художественных достоинств, к сожалению. Уже в 1980-х гг. появилась статья В.И. Кручина-Богданова в двух номерах "Ленинградской панорамы" (№№ 10-11 за 1987 г.) и заметка кинорежиссёра В. Доценко в "Учительской газете" от 11 мая 1989 г. (в ней не было новых сведений, но автор сообщал, что много лет собирает материалы и готовит книгу о путешествии). Затем 7 ноября 1989 г. по советскому ТВ был показан документальный фильм "Миссия" режиссёров Лео и Михаила Бакрадзе, а 13 мая 1990 г. по ленинградскому ТВ прошла передача с рассказом бывшей колонистки Софьи Иосифовны Андреевой.
В сентябре 1990 г. я уехала из СССР и не получала никаких новых сведений, но была бы рада, если бы мне о них сообщили. Хотелось бы, конечно, добраться и до архивов США...

Примечания.

1. Союз городов был создан в 1914 г. на съезде губернаторов для помощи нуждающимся, упразднён декретом советской власти в январе 1918 г., но фактически существовал до самой осени 1918 г.
2. Журн. "Ёж", № 1 за 1929 г., с. 7-8.
3. Факт изложен мною по документальному фильму "Миссия" режиссёров Лео и Михаила Бакрадзе (показан по советскому ТВ 7 ноября 1989 г.) Е.Э. Цауне-Ломагина подтверждала этот факт.
4. Цит. по статье В.И. Кручина-Богданова "Вокруг света к родному дому". - В журн. "Ленинградская панорама", 1987, № 10, с. 22.
5. В. Большаков. Одиссея детей революции. - В газ. "Правда" от 14 сентября 1972 г.
6. Факты приводятся мною по док. фильму "Миссия".
7. Г. Дитрих. Конец и начало. Из истории детского движения в Ленинграде. М.-Л.: Молодая гвардия, 1927, с. 34.
8. Газ. "Ленинские искры" от 12 мая 1971 г., Вл. Дмитриевский. Указ. соч., с. 8-9.
9. Там же.
10. "Правда" от 14 сентября 1972 г.
11. У Луначарского ошибка, детей вывезли на Урал. "Питательные" колонии в Уфимской губернии также существовали, по сообщениям "Красной газеты" от 28 и 29 марта 1918 г., было отправлено в Уфу: 17 марта 640 детей, 21 марта - 560, 27 марта - 700. 5 октября 1918 г. та же газета писала о "порядке вывоза детей из пределов чехо-словацкого захвата", 29 марта и 15 апреля 1919 г. - о "прибытии детей из Уфы".
12. "Правда" от 14 сентября 1972 г.
13. Там же, 15 сентября 1972 г.
14. Там же, эта же цифра названа в рассказе Софьи Иосифовны Андреевой (Кобленц) в передаче Ленинградского ТВ 13 мая 1990 г.
15. "Красная газета", утр. выпуск от 13 октября 1920 г. (№ 229).
16. "Ленинградская панорама", 1987, № 11, с. 15.
17. В. Большаков. Указ. статья. - В газ. "Правда" от 15 сентября 1972 г. Вероятно, рассказано Б. Брэмхоллом.
18. Названы в журн. "Ленинградская панорама", 1987, №11, с. 16.
19. Г. Дитрих. Указ. соч., с. 40.

Copyright © 2006 www.colonia.spb.ru